Muse. Расширяющаяся Вселенная.
“Lost” («Остаться в живых»), выборы в Великобритании, электромобили, джорджизм, выращивание конопли в промышленных масштабах. Мы говорили с лидером Muse обо всем… кроме музыки.
Мэтт Беллами (родился в Кембридже, 1978 г.) скрывается под именем «Гектор Берлиоз» в эксклюзивных апартаментах отеля Mondrian в Лос-Анджелесе. Только-только минул полдень, и лидер Muse еще сонный, но в прекрасном расположении духа. После двух месяцев тура по Соединенным Штатам и Канаде он вполне может сказать: «Кажется, мы наконец-то добились здесь успеха». Энтузиазм царит повсюду: в группе, в ее окружении, среди поклонников и в прессе, на все лады расхваливающей их эффектные выступления… Том Уэлли (Tom Whalley), исполнительный директор Warner Bros, частый собеседник Мэтта в США, считает, что «”Muse” могут стать настолько великими, насколько захотят». Однако Мэтт хочет сконцентрироваться только на том, чтобы стать именно великой «живой» группой. Судя по их американской истории, группа на верном пути. В любом случае, певец не теряет сон, мечтая о славе. Или о музыке. Поэтому мы будем говорить о том, что действительно важно.
Интервьюер: У тебя было время посмотреть шестой сезон «Lost»?
Мэтт.: Да. Я смотрел его по американскому телевидению. Кажется, я все-таки пропустил пару эпизодов, но все остальное смог посмотреть.
И.: И что ты об увиденном думаешь?
М.: Мне кажется, что начало сезона вышло дерьмовым, немного глупым, но затем ситуация исправилась. Больше всего в этом сезоне мне понравился эпизод «Ричард».
И.: Есть какие-нибудь идеи, какой должна быть концовка сериала?
М.: По-моему, «Lost» превратился в некую аллегорию добра и зла, нет? И мне немного жаль, т.к. я ждал более научного объяснения всего. Думаю, что в конец сезона будет связан с Джейкобом и этим другим парнем, Гордоном, или его реинкарнацией. Это серьезная отсылка к религии. А мне хотелось чего-то более эмпирического, научного.
И.: Ваш тур по Северной Америке заканчивается на следующей неделе, и концерты не возобновятся до конца мая. Что вы будете делать в промежутке?
М.: Без понятия. Перед туром мы обычно репетируем. А сейчас – просто ни малейшего понятия.
И.: Будешь в Англии во время выборов 6 мая?
М.: Да, конечно.
И.: Голосовать пойдешь?
М.: Да.
И.: А за кого?
М.: За либерально-демократическую партию, только потому, что они другие. Люди в Англии устали от долгих лет правления лейбористов и консерваторов. Пора попробовать что-то новое.
И.: И каков твой прогноз?
М.: Меньшинство в Парламенте. Либерально-демократической партии придется сотрудничать с той или иной партией, в зависимости от того, какая победит. Партийная политика – это проблема, которую нужно решать. Это устаревшая система, и она мешает демократии. Это просто смешно. Ты голосуешь за политика, который представляет твой округ, твою маленькую деревеньку или городок, и ты ждешь, что этот человек будет выступать за политику, нужную именно этому городку. Но на самом деле, он уезжает в Лондон и забывает о том, о чем его просили люди, и зачастую в ущерб своим избирателям делает то, что ему велит партия. А партия велит ему то, чего требуют от нее лоббисты (группы давления). Наконец. Единственный способ прекратить это – покончить с партийной политикой, и тогда представительство в Парламенте будет эффективным для конкретных местностей.
И.: Сенат выше Парламента, вперед.
М.: И это нам тоже знакомо. Лорды – наши сенаторы. Но мы их не выбираем, их выбирают Королева и Парламент, так что…
И.: Только Гордон Браун или Дэвид Кэмерон могут занять пост Премьер-министра. Победа Дэвида Кэмерона может послужить вдохновением для следующего альбома…
М.: (смеется) Я буду верить в Либерал-демократов. У них довольно интересные и прогрессивные идеи. Правда, к сожалению, вряд ли что-то изменится…
И.: Кэмерон встречался с Бараком Обамой и подарил ему три диска: The Smiths, Лили Аллен и Gorillaz. Тебе бы понравилось, если бы он подарил и диск Muse?
М.: (смеется) Нет, точно нет. Мне бы не хотелось иметь что-либо общее с музыкальными вкусами Дэвида Кэмерона.
И.: Я слышал, есть вероятность, что вы напишете песню для следующего фильма о Джеймсе Бонде.
М.: Да, вероятность есть. Это было бы очень интересно. Музыка к фильмам всегда имела на меня огромное влияние. Кроме того, есть возможности написать в принципе музыку к картине, а не только заглавную песню.
И.: А как насчет песни к Чемпионату мира по футболу в Южной Африке?
М.: Это было бы просто потрясающе, но невероятно сложно. Нужно найти что-то общее для всего мира…
И.: Нет, я имел ввиду песню для английской сборной, а то Федерация, кажется, собирается вновь использовать «Three Lions» 1996-го года (эта песня была официальным гимном английской футбольной сборной на Чемпионате Европы 1996, проходившем в Англии - прим.пер.).
М.: Для Англии? Я не буду писать песню для тех, кто проиграет (смеется). Это было бы слишком рискованно.
И.: Во время этого тура, беря во внимание ваш успех в США, не возникает ощущения, что вы достигли «потолка»?
М.: Нет.
И.: Не «потолка» вообще, а «потолка» в данный конкретный момент.
М.: Нам нравится давать большие концерты, нам нравится чувствовать себя хорошей «живой» командой. Нам нравится то, как идет общение с нашими фанами со сцены. Нам импонирует идея выводить живые выступления на новый, еще более высокий уровень. Нам не интересна слава, нам интересно быть на сцене. Там мы можем наслаждаться жизнью, развлекаться. За ее пределами – нет. И никто из нас троих не хочет иметь дело с чем-либо, кроме музыки.
И.: Уже есть какие-то планы на будущее:
М.: Нам всегда хотелось поработать с оркестром. Я говорю не о записи диска, а о живом выступлении, о концерте. Может быть, серия концертов в особенных городах, в театрах. Не тур – этакий мини-тур. Но сейчас у нас впереди еще слишком много больших концертов – европейский тур по стадионам – чтобы думать о чем-то на далекую перспективу.
И.: Кстати о европейском туре. В Испании вы будете играть на стадионе Vincente Calderon – это место, где осмеливались выступать только такие «священные коровы», как U2 или Rolling Stones. Что это значит для Muse?
М.: Мы всегда рисковали. И всегда хотели себя видеть среди подобных групп. Печально, что концерты такого уровня могут давать только группы 60-х 70-х и 80-х. Мы хотим вернуть нынешнему поколению стадионные выступления. Это невероятный эмоциональный опыт. Атмосфера стадионного концерта, этот воздух спортивных мероприятий или гладиаторских боев – они создают потрясающее чувство сопричастности, единения всех присутствующих. Это особенно важно для молодых людей, именно сейчас, когда они чувствуют себя брошенными своим правительством и в нынешней экономической и политической ситуации. Мне кажется, это им очень нужно. И надеюсь, мы можем им это дать.
И.: Ваши выступления - весьма театрализованное действо. Вы появляетесь в центре трех башен на высоте пяти или шести метров. Как возникла сама идея этого?
М.: Мы взяли идею из книги «1984» Джорджа Оруэлла, которая также оказала большое влияние на альбом (The Resistance, 2009). Башни представляют собой здания разных министерств, которые появляются в книге. Изначально идея была, что мы разделены и находимся внутри, и играть начинаем внутри, запертые в этих министерствах, и, продолжая играть, пытаемся вырваться на свободу. Но бюджет заставил нас ограничиться этими тремя колоннами. На всякий случай – в «1984» было четыре министерства.
И.: И здания их были пирамидальными.
М.: Это то, что будет в Мадриде и в европейском стадионном турне. То, что мы собираемся показать – это пирамида, которая похожа на офисное или правительственное здание, и сцена как бы вмонтирована в эту конструкцию.
И.: Еще об Испании. В одной статье в британских СМИ говорилось, что самое неприятное «приключение» в туре случилось именно здесь, и оно имело какое-то отношение к сальчичону (ветчинная копченая колбаса - прим.пер.).
М.: (смеется) Это было наше первое европейское турне, с первым альбомом – Showbiz. Я вообще большой любитель копченых колбасных изделий, которые есть у вас в Испании: окорок, сальчичон, чорисо (копченая колбаса с красным перцем - прим.пер.)… Не помню, произошло ли это в Мадриде или в Барселоне, но после концерта было много-много еды. И в какой-то момент мне дали этот феноменальный сальчичон, длиной сантиметров 30, и я его съел в один присест. Конечно, в этом же время я еще и жутко напился. Ну, тогда я был еще молод. Оказалось, что сочетание такого количества выпивки и такого огромного сальчичона просто смертельно опасно. Я вырубился в тур-автобусе, а проснувшись среди ночи, обнаружил, что лежу на койке в луже блевотины. И от этого мерзкого запаха меня снова стошнило. Самое ужасное было то, что автобус шел по автостраде и не мог остановиться. Я еще три дня не мог ничего есть, кошмарно себя чувствовал. Но в этом, конечно, виноват алкоголь, а не сальчичон.
И.: Ты это проверил на практике?
М.: Да, конечно. Но года через четыре.
И.: Ты выплатил аванс за электромобиль Tesla, у которого просто астрономическая цена.
М.: Да.
И.: Зачем?
М.: Чтобы ездить на нем! (интересно, это Tesla Roadster – от 100 тысяч долларов? Или что подешевле?)
И.: Да, конечно… Но почему Tesla, а не Bentley или Rolls?
М.: Потому что это электромобиль. Тебе не нужен бензин, не надо ехать до заправочной станции… Ладно, я скажу правду. В Великобритании было несколько случаев, когда был дефицит бензина, последний раз года три или четыре назад. Французские дорожники устроили забастовку и не пропускали грузовики в Англию, в течение шести дней сюда не поступал бензин. В супермаркетах закончилась еда, началась паника. Великобритания в этом отношении очень нестабильна, мы крайне импортозависимы и если подобное произойдет вновь и продлится хоть немного дольше… В некоторых статьях говорится, что наших запасов хватит на семь дней. Потом не останется ничего. Кругом будут хаос и насилие. У меня, по крайней мере, будет автомобиль. А через семь дней на дорогах не будет ни одной машины – думаю, мне это понравится.
И.: Но тебе будет некуда ехать. Великобритания – это остров.
М.: Да, но я просто люблю водить машину!
И.: Кстати, одна из твоих любимых теорий заговора гласит, что нефть на самом деле бесконечна, но нефтяные компании обманывают людей, так как если бы это стало известно, цена на нефть сразу же упала бы.
М.: Люди как правило не принимают всерьез эти теории, забывая при этом, что официальная версия произошедшего 11 сентября, к примеру, – это настоящая теория заговора. Некоторые теории – это чистой воды безумие. Но вот эта, которая говорит о том, что нефтяные компании скрывают, что нефть на самом деле является восстановимым ресурсом, чтобы поддерживать высокие цены… Хорошо, я не знаю, правда ли это, но меня забавляет думать, что это именно так. Как правило, конечно, это все выдумки.
И.: Еще скажи, что после концерта в Madison Square Garden ты отправишься в гримерку и будешь там рассуждать о джорджизме (философско-экономическая идеология за авторством американского экономиста Генри Джорджа, согласно которой, человек является собственником того, что сам производит, но все не производимое человеком - прежде всего, землся - принадлежит человечеству в целом - прим.пер.).
М.: О, а это уже интересно.
И.: Ты говорил, о «радикальной революции в праве собственности».
М.: Это идея одного американского экономиста, жившего в конце 19 века – Генри Джорджа (его основная работа - "Прогресс и бедность"/"Progress and Poverty" - прим.пер.). В США шли тогда споры по поводу того, как облагать людей налогами, и Джордж выступил с революционной идеей: должен быть единственный налог, и это должен быть налог на землю. Идея в том, что земля – это собственность Природы, это не что-то, произведенное человеком, поэтому мы не имеем права быть собственниками земли. Джордж предлагал, что если кто-то хочет получить во владение кусок земли, он должен выплатить остальному населению компенсацию. Когда какая-нибудь нефтяная компания покупает участок земли с нефтяными месторождениями – к примеру, British Petroleum, у которой огромные участки в Нигерии – она лишает население доступа к этой нефти, к этому природному богатству, и тогда она должна заплатить компенсацию населению за эксклюзивность доступа. Это же можно отнести к большей части самых богатых людей в мире. Это революционная идея, но, на мой взгляд, ее реализация может стать решением экономических проблем в мире.
И.: Звучит убедительно.
М.: Это очевидно.
И.: Но невозможно.
М.: Пожалуй, но, тем не менее, это необходимо. Система крупных корпораций очень интенсивно развивалась в последние 30 лет, и получилось, что новому поколению – молодежи – почти невозможно получить что-то в собственность, т.к. все уже кому-то принадлежит. У каждого дома, у каждого кусочка земли есть собственник. У каждого дела, у каждой идеи – есть собственник. У Земли есть собственник. И молодой человек думает: «Что я буду делать? Для меня ничего не осталось!». Молодежь должна понять, что это их путь – и совершить революцию.
И.: Если когда-нибудь Muse перестанут существовать, ты мог бы уйти в политику.
М.: Нет, еще чего.
И.: А чем ты тогда бы занялся?
М.: Стал бы фермером. Выращивал бы коноплю. Но не для производства наркотиков – она используется для изготовления массы «законных» вещей: бумаги, ткани, еды… Много для чего, это очень «разносторонняя» сельхоз культура. И воды с удобрениями ей надо меньше. Так что я хочу иметь ферму и выращивать коноплю.
Взято из Banana Galaxy
Write a comment