NME "Game Of Drones" - Игра дронов [2015]

Три года назад, благодаря связям своей подружки Кейт Хадсон в среде актёров высшей лиги, фронтмен Muse Мэтт Беллами оказался на ежегодном ужине Ассоциации журналистов в Белом доме, где сидел рядом с бывшим госсекретарём Колином Пауэллом, работавшим в администрации Джорджа Буша.

ФБР провалили своё задание в ту ночь – они не поняли, что, возможно, не стоить располагать рядом человека, одержимого теориями заговора, и одного из самых влиятельных людей в военно-промышленном комплексе США.

«Я спросил его об экспансивных пулях», - говорит Беллами, - «потому что Министерство внутренней безопасности закупило их в количестве, равном миллионам. Они взрываются, когда попадают в тебя – думаю, они запрещены Женевской конвенцией. В СМИ, пишущих о различных заговорах, было много сообщений об этом, и главный вопрос ставился такой – почему они приобрели их настолько много. Выглядело так, будто они готовились к масштабным протестам. И Пауэлл сказал – это был потрясающий уход от ответа, а также пугающая возможность увидеть механизм мышления военного – «Когда ты находишься на поле боя и стреляешь, ты хочешь убить – и сделать это быстро и чисто», - Беллами издаёт маниакальный смешок. – «Вот такой вот у меня получился десерт».

Каким был Пауэлл? Производит ли он глубокое впечатление, кажется личностью масштаба, достойного целого ведомства?

«Сложно сказать, мы виделись всего один раз. Но знаешь, структура власти США опьяняет, и ты хочешь быть её частью. Я думаю, когда людям предоставляется такой шанс, они готовы пожертвовать долей своей внутренней нравственности. Ты втягиваешься в культуру равных – «Здесь дела делаются так…разве ты не знал?» Не успев оглянуться, ты решаешь жизни людей перед завтраком».

Если кратко, это и есть психологический посыл “Drones”. С одной стороны, седьмой альбом Muse до смешного прямолинейный – «Что на упаковке, то и внутри». Он называется «Дроны» - и песни на нём тоже о дронах. Даже вычурный студийный прог-рок предыдущей пластинки “The 2nd Law”, вышедшей в 2012 году, не казался настолько втиснутым в рамки концепции, даже со всеми сравнениями неустойчивого экономического развития и Второго закона термодинамики. “Drones” же, наоборот, - ракета с лазерной системой наведения, которая проваливается в пищевод слушателя, концептуальный альбом с большой буквы К, рядом с которым пинк-флойдовский “The Wall” кажется сборником песенок The Vaccines.

Эксцентричность группы чувствуется при первом взгляде на обложку альбома, которая может восприниматься по-разному: и как гениальная «Wish You Were Here» Pink Floyd (двое мужчин пожимают руки, один из них горит), и как безумная «Born This Way» Lady Gaga (ты заметил, что у меня голова на мотоцикле?). Тот факт, что они выставили её на суд публике, практически не взяв время, чтобы подумать, показывает их настрой.

Целиком “Drones” обладает неким единым замыслом, который обозначает момент, когда Беллами скинул личину гипертрофированной рок-звезды. Спустя 18 лет и 6 альбомов он превратился в обеспокоенного за мир комментатора по социальным вопросам, что и раньше было видно по его интервью.

Фойе отеля The London Edition можно было бы назвать «старомодной лавкой»: повсюду серо-розовый мрамор, стены увешаны картинами, достойными выставляться в Национальной галерее; но над лестницей висит огромное серебристое космическое яйцо, которое должно уравновешивать интерьер. За барной стойкой бородатый мужчина в чёрном скалывает куски с ледяной скульптуры. Рядом с нами стоит бильярдный стол, где ещё недавно Мэтт и Доминик Ховард гоняли шары. Сейчас только 10 утра, но парни встали уже давно и пришли сюда из студии Radio 1 HQ, где они похихикали с ведущим Ником Гримшоу.

Ховард улыбается нам. Он одет в классическую рокерскую кожанку и белую футболку. Его одежда, светлые волосы (sic!), калифорнийский загар – так могла бы выглядеть любая звезда из списка Radio 1 последних 40 лет. У него характерный для Лос-Анджелеса, где он сейчас и живёт, облик, что особенно заметно, когда он садится и заказывает кокосовую воду, к которой, как он сам говорит, пристрастился.

«Там калий», - авторитетно добавляет он.

У тебя недостаток калия?

«Мне пригодится добавка…»

На Беллами классическая белламеевская куртка с шерстяным капюшоном. Говорит он очень быстро.

«Я читал книгу "Predator: Origins Of The Drones Revolution"», - понеслось. – «Множество, огромное множество людей были убиты [дронами]. Видимо, Обама встаёт, бреется, выпивает чашку чая, и, пока его день не начался, восседает в своей Военной комнате и решает, стоит ли убивать тех, кто оказался достаточно важен, чтобы достичь самого верха пищевой цепи. «Так, этот. Нет, не этот. Убить. Не убивать». А потом обычная жизнь продолжается, он целует дочерей и желает им хорошего утра. Поэтому когда я начал читать об этом термине, “kill decisions”, я очень увлёкся…»

Проигрывая запись нашей беседой, я удивляюсь, как мало там встречается фразочек вроде «понимаешь, о чём я» или «ну, если посмотреть с такой стороны» и прочих моментов, когда нужно прочистить горло. Его речь сосредоточенна, и он хорошо владеет темой. 

«Сейчас он говорит намного медленнее», - позже рассказывает басист Крис Уолстенхолм. – «В самом начале нашей карьеры его речь была намного быстрее. Когда мы приезжали заграницу и шли, например, на итальянское ТВ, переводчикам было реально сложно поспевать за ним. Но за эти годы после интервью столькие просили его быть помедленнее, что он научился вовремя нажимать на тормоза».

Смех у Мэтта заговорщицкий, предвкушающий. В фильме «Амадей» 1984 года американский актёр Том Халс сыграл Моцарта как человека, который маниакально наслаждался каждым утром, каждым завитком дыма, исходящего от свечи. Что-то такое есть и в Беллами. Он абсолютно соответствует представлениям о рок-звездах – то есть о людях, воспринимающих реальность не так, как всё остальное человечество. Он немного неземной. Немного невротик. 

Сейчас, говорит он, дронов до сих пор контролируют операторы. В основном, хорошие мальчики, работающие в Лэнгли, штаб-квартире ЦРУ. Целый день они, изолированные и эмоционально отстранённые от последствий, играют в видеоигры, только герои их - настоящие люди на западе Афганистана или востоке Пакистана. Довольно плохая ситуация, но в следующем десятилетии она ухудшится ещё больше: дронами будет управлять искусственный интеллект, достаточно сложный, чтобы освободить хороших мальчиков и президентов от принятия решений, убивать или нет.

Мы с тобой могли бы зажать в руке рычаг, предчувствуя, что кто-то готов поднять мятеж. Но даже хоть сколько-нибудь умная машина тоже имеет способность предугадывать. Способность эта может основываться на месте рождения людей, типе оружия в их руках, одежде, которая на них надета. Поэтому в дальнейшем, возможно, мы будем всё чаще спрашивать, а лучше чутьё человека по сравнению с машиной?

«Для меня это конечная точка. В тот момент, когда ты разрешаешь компьютеру принимать решение об убийстве, ты попадаешь в Terminator 2. Меня это пугает, и я не думаю, что общество должным образом осведомлено, в каком направлении развивается ситуация и что это для нас значит».

На этот вопрос было бы проще ответить, если бы речь шла только о последнем изобретении Пентагона KillBot 3000. Но в этом уравнении есть и человеческая сторона. Беллами одновременно читал две книги про психопатов: бестселлер Джона Ронсона “The Psychopath Test” и работу “Snakes in Suits” Роберта Д. Хаэра. Последняя – история про психопатов в рабочем пространстве, автор которой утверждает, что каждый сотый из нас обладает такими «ненормальными» чертами и что в подавляющем большинстве случаев эти люди оказываются в совете директоров. В них нет сочувствия, а это значит, что они бывают обаятельными, только когда нужно, и применяют жестокость, когда она оказывается наиболее эффективным оружием. И никаких сбивающих с толку нравственных метаний, которые парализуют всех остальных.

«Я увидел параллель между тем, как мы одержимы эффективностью, и тем, как люди, не обладающие сочувствием к другим, преуспевают в современном обществе. Двести лет назад индустриализация разорила рабочую силу. Сейчас, особенно, на Западе и в Америке, люди, работающие на результат, умеющие отграничивать свои эмоции, чаще всего выигрывают. Но какой ценой для всех нас?»

По его мнению, ответ заключается в том, чтобы воскресить сочувствие, уничтоженное нашей атомизированной, ограниченной технологиями жизнью. «Сочувствие расценивают как слабость. Мы создаём такие условия, что люди должны избавляться от него, чтобы достичь успеха. Но на самом деле, мы должны снова начать видеть его как силу, если и есть какая-то надежда для этого мира».

Крис считает, что у Мэтта есть это сочувствие. «Конечно, он им обладает. Я думаю, у всех у нас оно есть. Иначе мы смогли бы записать такой альбом. Это альбом, автор которого возмущён тем, как вселенная отвергает сочувствие».

И Мэтт надеется, что сможет помочь этому маленькому огоньку знаний вспыхнуть по всему миру с помощью проверенного временем способа – используя помпезную нео-классическую прог-пластинку.

История падения и взлёта безымянного управляющего дронами начинается с классической песни Muse в духе Supermassive Black Hole и глэм-рока, первого официального сингла с нового альбома – Dead Inside. В треке Psycho волю главного героя подавляет ор сержанта, будто взятого из фильма Стэнли Кубрика «Цельнометаллическая оболочка». В Mercy мы видим целый спектр параноидальных настроений: “Men in cloaks always seem to run the show… We’re going under, hypnotised by another puppeteer” (Всем заправляют люди в мантиях… Мы гибнем под гипнозом очередного кукловода), а в Reapers герой пытается отвоевать контроль над собственным разумом прямо на передовой войны за жизнь без страха: “You kill by remote control/ The world is on your side/ You’ve got the CIA, babe” (Ты убиваешь дистанционно, мир на твоей стороне, тебе служит ЦРУ, детка).

Наш новый друг опускается до слепого повиновения власть имущим, которого они так хотели. Он ещё помогает им в The Handler, но в Defector обретает собственное сознание и совершает диверсию, уже открыто восстаёт в Revolt и видит последствия в Aftermath. В промежутке между всем этим – включённая в JFK знаменитая последняя речь Кеннеди как наивысшая точка перехода главного героя от согласия к бунтарству. Начинается она так: “For we are opposed around the world by a monolithic and ruthless conspiracy…” (Так как по всему миру нам противостоит монолитный, безжалостный сговор…)

«Он говорил о подъёме советского бюрократизма, механизированной системы зла. Но он не упоминал конкретно СССР, поэтому эта речь идеально работает в контексте развития эпохи машин, технологий и результативности». 

Самый популярный на YouTube ролик, посвящённый этой теме, носит название “JFK Warned Us About The New World Order” (Джон Кеннеди предупреждал нас о новом мировом порядке).

После Aftermath ситуация становится особенно странной. В The Globalist мы видим всё того же в прошлом управляющего дронами. Наконец, избавившись от ярма своих угнетателей, он становится сам-себе-диктатором. Длинная, громкая, эта песня находится в одном ряду с самыми странными вещами, которые Muse когда-либо выпускали. Трек, по масштабности сравнимый с Knights of Cydonia, начинается с мягких скрипок и свиста в стиле Эннио Морриконе, набирает обороты через 2 минуты и только спустя 6 минут достигает кульминации, ведя отсчёт от 10 до настоящего конца света. 

И вот, конец мира наступил. Но странность финальной композиции тоже нельзя недооценивать. В основе её лежит хоровая музыка итальянского композитора Джованни Габриели. В записи не слышно никаких инструментов – только голос Беллами, всё повторяющийся и повторяющийся на фоне хора. Это грустная песня, медленный церковный гимн, в котором Беллами поёт только такие слова: “My mother… my father my sister my brother my son my daughter… killed by drones. Can you feel anything? Are you dead inside? Now you can kill from the safety of your home with drones. Amen” (Моя мать… мой отец, моя сестра, мой брат, мой сын, моя дочь… убиты дронами. Можешь почувствовать что-нибудь? Или внутри ты мёртв? Теперь ты можешь посылать дронов на убийство, сидя в безопасности своего дома. Аминь).

«Это плач по жертвам. Заканчивается он припевом, который поют призраки забытых людей. Они никогда не добьются справедливости, они были убиты роботом. В этом есть что-то неотъемлемо трагическое для человечества».

Если говорить о музыке, часто возникает ощущение, что Drones – это сборник хитов. Mercy – быстрые фортепианные проигрыши, как в Starlight. Psycho – глэмовый Uprising. Слушая Defector, можно почувствовать мягкость Pixies в привычном доминировании Queen. А в Aftermath, кажется, ставится вопрос: «Что, если Pink Floyd попросили бы сделать монтаж для Олимпийских игр?» (видимо, имеется в виду видео на Survival??)

И всё-таки для группы, которая в конце эры The 2nd Law говорила журналистам, что они работают на пределе возможностей и что им нужно «возвратиться к истокам», это не совсем “Nebraska”. И даже не “In Rainbows”.

«Но, по нашим меркам, это возвращение к истокам», - утверждает Доминик Ховард. – «Да, Drones многослойный и помпезный, но начало его записи сильно отличалось от того, к чему мы привыкли. Впервые за долгое время мы втроём собрались в одной комнате и пристально друг на друга посмотрели. Думаю, продюсируя The 2nd Law, мы столько времени провели за пультом, что перестали видеть друг друга как группу»

Большая часть Drones была сделана вживую. С продюсером Маттом Лангом, работавшим с AC/DC, даже дурман The Globalist записали за одну попытку. Восемнадцать лет назад они записали большую часть материала, который потом превратился в Showbiz, в подвале дома бабушки Мэтта. Там их окружали сырые стены, коробки яиц и «странные блестящие чёрные пауки». Этим летом они решили вернуться к той атмосфере, спрятавшись в куда более милом подвале Беллами. 

«Мы хотели хорошенько повеселиться, работая над Drones. Поэтому он звучит очень разнообразно – это мы много экспериментируем и немного сходим с ума», - объясняет Ховард.

Несмотря на единение внутри группы, запись “Drones” не могла быть лёгкой задачей для Беллами, потому что в декабре прошлого года он, наконец-то и полностью, расстался с невестой и матерью своего сына – Кейт Хадсон. Кажется, разрыв произошёл мирным путём, насколько это вообще возможно, когда речь идёт о ребёнке и любви всей твоей жизни. И есть поразительная ирония в том, что человек превращает, может быть, самый болезненный, беззащитный момент своей взрослой жизни в альбом о самых бездумных, бесчувственных убивающих машинах.

Его ответ суммирует все противоречия между личиной энергичного человека, применяющего самые упоротые клише в рок-музыке, и сокровенной сущностью, занудной и эмоционально закрытой, скрывающейся в фактах и деталях – Беллами не хочет привносить эти чувства в свои песни.

«Послушай. У нас были великолепные отношения, она прекрасный человек, и нам лучше остаться друзьями». 

Но твои переживания не проникли в музыку? Ты оставил их за дверью?

Он смотрит прямо перед собой.

«Мне сложно определить, что именно на альбоме написано об этом… Разве что, когда отношения внезапно прекращаются, ты размышляешь о разных вещах, о тех моментах в жизни, когда, по-твоему, всё пошло не так, как ожидалось… Я снова вспомнил все мгновения, когда чувствовал себя одиноким или оставленным за бортом».

Ты размышлял о том, где твоя жизнь пошла не так, Мэтт? Ходил на долгие прогулки на природе? 

«Конечно. Я всегда хожу гулять загородом, на юге Девона. Раньше я занимался леттербоксингом». Леттербоксинг – это квест, проводящийся по всей стране, когда ты должен найти ящики, используя подсказки, этакое ориентирование-«поиск сокровищ».

Беллами всё ещё отрицает, что он пишет политические песни.

«Я бы не сказал, что заинтересован политикой в этом смысле. Наша музыка – больше ответ на эмоции, связанные политической ситуацией».

Но, возможно, если и есть одна эмоция, объединяющая социально-политические высказывания, направленные во внешний мир, с его собственным сердцем, - это ощущения одиночки, аутсайдера, пытающегося найти выход из лабиринта.

«Когда я думаю о своих подростковых годах – мои родители развелись, я чувствовал себя одиноко, выходил из-под контроля, был вынужден выживать… Потом о других временах, когда нужно было найти себя… Это всегда и было главной темой моего творчества».

Для тебя наступил катарсис? Ты чувствуешь себя счастливее?

«Да… я уже в пути», - он делает паузу, что является редкостью. – «Последние несколько месяцев я, определённо, чувствую себя намного лучше. На самом деле, я чувствую себя по-настоящему хорошо…»

Это новый рассвет, новый день. Спустя семь альбомов Muse построили одну из самых страстных, реально международных фанбаз среди всех популярных групп настоящего. Что же делать с такой массой народа? Если ты Мэтт Беллами, ты толкнёшь их прямо в безобразную абстрактную мясорубку современной войны. И это что-то новое, даже для них. 

Взято из Banana Galaxy.