23. February 2000

MELODY MAKER: "WE'RE THE ONLY BAND YOU NEED THIS YEAR" - МЫ - ЕДИНСТВЕННАЯ ГРУППА, КОТОРАЯ ВАМ НУЖНА В ЭТОМ ГОДУ! [2000]

MUSE - В дороге с самыми интересными новыми звёздами Британии. Марк Бомон

"ШОУБИЗ" НЕ ПОХОЖ НИ НА ЧТО ДРУГОЕ

"МЫ ВСЕГДА ЗНАЛИ, ЧТО СТАНЕМ РОК-ЗВЕЗДАМИ."

ЗАПОМНИТЕ, ГДЕ ВЫ ПРОЧИТАЛИ О НИХ ВПЕРВЫЕ, ПОТОМУ ЧТО MUSE БУДУТ МЕГА ГРУППОЙ УРОВНЯ OASIS. МЫ ВСТРЕТИЛИСЬ С НИМИ ВО ВРЕМЯ ИХ КОНЦЕРТОВ В АВСТРИИ, ЧТОБЫ ВЫЯСНИТЬ ВСЕ ПОДРОБНОСТИ.

23-29 февраля 2000

23-29 February 2000

Женщина со змеиной кожей расправляет свои крылья и кажется невозмутимой, показывая улыбку на всех своих семи лицах. Перед ней, на потустороннем чаепитии, какое-то существо балансирует чашки с чаем на своих плавниках, предлагая одну из них ребенку дьявола, а другую – голове с ногами, растущими прямо от подбородка, и дурацким колпаком, разрисованным по спирали.

Повсюду хаос. Человеческое существо ходит, согнувшись как животное, на всех четырёх, из его спины растёт здание, а маленькие машинки, которые едут по дороге, выгравированы на его галстуке…
Три удивительные вещи. Во-первых, мы не принимаем наркотики. Во-вторых, они (Мьюз?) позволяют детям присутствовать, и, в-третьих, – мы пока вообще не увидели ничего особенного.

Там, где мы находимся, и есть самое дивное чудовище – по всему дворику расставлены статуи, определенно сделанные кем-то, кто провел ну слишком много времени с the Super Furry Animals*. Изогнуться, подурачиться, изобразить дрожь и Beastie Boys вокруг статуи огромного ребенка, который держит за руку маленького бизнесмена, это – внушительное творение. Три головы! Шесть ног! У него голос задыхающихся Radiohead, сердце сумасшедшего Кобейна, когти Кортни (Лав) и пульсирующий мозг миллионов Эшкрофтов! Это чудовище зовётся Музой. Самая ужасающая, соблазнительная, дерзкая, шизоидная и страстная новая группа на планете. И, в отличие от всех остальных чудовищ, находящихся здесь, это – действительно идёт, чтобы забрать ваших детей.

“Те статуи были не от мира сего”, - соглашается Мэтт Беллами, в то время как мы запрыгиваем в такси, чтобы поехать в экслюзивный бар в центре Вены. “Эти статуи изображают детей, но некоторые из них выглядят просто по-извращенски.”

Он умеет говорить. «Мелоди Мэйкер» приехал в Австрию, чтоб своими глазами увидеть, как Muse гастролируют вместе с Bush, и то, что мы видим – это карьера Manic Street Preachers, Oasis и Led Zeppelin, уложенная в два дня. До того, как мы покинем Вену завтра днём, Muse вновь переживут почти смертельные авиакатастрофы; их вокалист три раза куда-то исчезнет, никого не предупредив; они сыграют два потрясающих концерта; раздолбают взятую на прокат ударную установку и свою собственную гитару и, небрежно отбросив микрофонную стойку, удалятся куда-то в направлении начинающейся войны между Австрией и Британией.

На счёт три, парни, мы идем в атаку. Раз, два… Я искал турменеджера, чтоб воспользоваться его телефоном… Мэтт Беллами щурится от солнечного света, проникающего сквозь окна бара, и пытается взъерошить волосы, которые все ещё пахнут пивом Pilsener. Худющий, неопрятно одетый из-за 33-часовой езды НОН-СТОП без сна, чтобы в итоге прибыть на станцию под названием “Адское похмелье”, он пытается объяснить, как же так вышло, что когда его приятели по группе прибыли на туравтобусе в Вену, они вдруг выяснили, что оставили загадочного вокалиста своей группы 200 миль позади в городке под названием Грац.

“Я думал, что в тот вечер лягу спать пораньше”, - говорит он охрипшим голосом, - “но тут мне сказали, что все пошли в Ирландский бар, и какие-то двое чуваков пообещали, что покажут, как туда добраться. Когда я туда пришел, там никого не было, ну, я и решил провести остаток ночи с этими двумя незнакомцами, шатаясь по странным местам в Граце. В итоге меня занесло в какой-то отстойный рок-бар, где все танцевали под Supertramp (помпезный музон в стиле 70-х гг.) и Mötley Crüe (металл 80-х).

В общем, я там пробыл часов до 5-ти утра, затем пошел в чей-то дом на несколько часов, и в 9 утра сел на обратный поезд

Часто сбегаете, да?

“Постоянно”, - вздыхает Доминик Ховард, который выглядит обманчиво свежо. – “Каждый день”.

Для Мuse что ни день, то потенциальная катастрофа. Всего лишь четыре дня назад они спешили уйти с церемонии награждения, радостно сжимая желанную награду в категории “Лучшая новая группа”, чтобы затем сесть в частный самолёт до Германии, где в тот же вечер они должны были играть концерт, даже не подозревая о том, что по случайности купили билет в один конец “на самое дно Ла-Манша”.

“Это был крошечный самолётик”, – рассказывает Дом.
“Там были только мы, буфет, хорошая еда и шампанское. И затем начался огонь.”
“Ну, я не уверен, что там был огонь, просто искры”, – перебивает его Мэтт. “В общем-то, когда двигатель перестал работать, то искры прекратились, но когда двигатель завелся вновь, то и искры полетели опять. Самолёт уже собирался взлетать, но пока его не починили, мы не взлетели. Пилот сказал, что самолёт мог бы взлететь и с одним двигателем, но тогда пришлось бы срочно приземляться, а если б мы в то время были уже над морем, то пиши пропало.”
Он пожимает плечами, улыбается и ерошит волосы.
“Это было предначертано, мы должны были умереть после получения той награды. Это было бы идеальным совпадением.”

Рррррр!!!! Худшего совпадения не придумать, даже если бы вы поставили вдруг 5 штук баксов на то, что Гари Глитер* станет президентом NSPCC*. Потому что после целого года неудачных стартов и разочарований в чартах Космический шаттл Muse наконец вовсю грохочет на стартовой площадке. Переизданный “Muscle Museum” ворвался в Топ-40, а новый сингл “Sunburn” уже скоро предстанет перед вами во всей красе.
К тому же, люди, наконец, начали понимать, что Muse,чёрт возьми, намного лучше Radiohead! Проснись, мир! Грядёт тысячелетие Мьюз!

“Ну, конечно, это будет тысячелетие Мьюз”, - ухмыляется Мэтт. “В первом альбоме материал местами попадается ерундовый, а кое-где даже фигня полная. Просто в некоторых песнях было недостаточно пороху. Мы будем обкатывать (=играть вживую) новые песни для следующего альбома немного больше. Кое-какие вещи нам действительно надо сыграть живьём, чтоб потом сделать их лучше на новом альбоме.”

Кого вы считаете главными оппонентами в борьбе за господство в рок-музыке в новом тысячелетии?

“Никого. Я знаком с другими английскими группами того же направления, что и мы. Но ни у кого из них нет такого контракта с рекорд-компанией, за которой стоит Мадонна, как у нас. Это – совершенно другой уровень! Конечно, в музыкальном плане конкуренция присутствует, но…”

Он разводит руками.

“Да у нас деньги из задниц сыпятся! Хахаха!”

ЮМОР. Страдание. Заносчивость. Скромность. Они могут быть пугающими и пронзительными. Унылыми и чувственными. Muse определенно нужны самые шизофренические противоречия, чтобы быть идеальным рок-явлением “космической эпохи”, “Мэники” со съемным ракетным ускорителем. Но есть ли у них тот необходимый супер яростный запал, который поможет им выжить в эту ню-металлическую эру? Считают ли они, например, что смогут победить в драке с группой Bush?

"Это зависело бы от того, можно было бы пользоваться оружием или нет”, – говорит Мэтт. “Если бы это был боксерский поединок без перчаток, то мы, вероятнее всего, проиграли бы. В рукопашном бою тоже проиграли бы, наверное. Но вот если бы это была уличная драка без правил, тогда у нас были бы шансы. Они же там все довольно мускулистые, да? Точно, они все качки. С качками бы нам трудно было справиться”.

Ладно, а в музыкальном плане смогли бы их одолеть?

“Мы – единственная группа в Англии, которую людям необходимо услышать в этом году”, – заявляет Мэтт. Не думаю, что есть кто-то ещё. Надеюсь, в скором времени такие группы появятся. Каждый раз есть какая-нибудь группа, которая не особо хорошая, но уже очень раскрученная, ещё до того, как ты вообще о них узнал – Korn, Stereophonics...Было бы неплохо, если б они сначала становились полноценно достойными группами."

В новый век неискренних страданий мы ожидаем от наших поп-звезд быстро состряпанных личных трагедий. Но Мэтт ломает и этот стереотип. На сцене в Граце он колеблется между страстной многоречивой угрюмостью и яростью пучеглазого фальцета, сопровождающегося размахиванием руками. В перерывах между песнями он по оперному распевает "Спаси-и-и-ээ-бо-оо!" и размахивает своей гитарой так, словно она у него живая, и он пытается не дать ей убежать. Он – как будто обдолбанная смесь Тома Йорка, Игги Попа и Дэнни из Cradle of Filth и он вас совершенно, полностью очаровывает.

Сколько же личностей ты в себе сочетаешь?

“Ну, две-то точно. Хотя, их, конечно, намного больше. Когда я нахожусь на сцене, то во мне сочетаются две личности. Одна хочет общаться со зрителями, это слабая, грустная и невезучая сторона, а другая так и хочет выкрикнуть "эй вы, пи****!" Кое-что из того, что я делаю, выглядит агрессивным по отношению к людям, пришедшим на концерт, а иногда я веду себя так, будто готов всех обнять. В первом ряду на каждом концерте стоят девицы, ждущие Гэвина. Их абсолютно не интересует музыка. Приходят, чтобы посмотреть на его торс. Если я замечаю девушек, определенно ждущих Гэвина, то они попадают в мой список “мишеней для расстрела”.

Однако ярость присутствует только на сцене. После концерта самое опасное, что живущий внутри Мэтта Чингиз Хан может сделать – это открутить ручку двери в гримерке. Чтобы понять, почему на сцене он смятенный, как Николсон в “Сиянии”, а вне сцены мечтает вместе с Кэрол Смилли (телеведущая, прим. пер.) и растворителем для краски в руках вести передачу

“Обмен комнатами” (типа нашего Квартирного вопроса, прим. пер.), надо определенно копать глубже…

Тинмут, 1978 год, Мэтт Беллами появляется на свет у одной из, хм, достаточно колоритных пар графства. Отец – сантехник, в прошлом играющий на гитаре в группе The Tornadoes, а мама...ну, мама впадает в транс и разговаривает на языке Вельзевула.

“Моя мама стала медиумом. Это продолжалось лет пять, пока она не достигла такого уровня, когда ей уже не нужна была спиритическая доска, она просто разговаривала”.

Духи говорили через неё?

“Должно быть так. Они рассказывали о том, что они делают. Я в это всё верил, но, оглядываясь назад, я думаю, что моя мама просто прикалывалась. Может, таким образом и можно установить связь с чем-либо, но это не мертвые люди. По-моему, это больше связано с таким явлением, как, например, если от чего-либо случается сильный удар, то стены начинают вибрировать. Когда определенный звук ударяется о стену постоянно, то стена как бы его впитывает. И когда в определенное время подует ветер, вы почувствуете вибрацию от стены”.

Но, как только мать Мэтта поняла, что её сыновья конкретно пристрастились к использованию спиритической доски, она прекратила контактировать с потусторонним миром.

“Спиритические доски оставляют ещё больше неразгаданных тайн”, – говорит он. “Они никогда не отвечают на те вопросы, которые ты им задаешь, и у них вдруг меняется настроение, и они начинают страдать фигнёй. Ну, я спрашиваю: “Кто выиграет “Гранд нэйшнл”? (скачки с препятствиями, прим. пер.), но ответа доска не даёт, только какие-то загадочные намёки по поводу всяких вещей. Пальцы жмут на эту доску, как будто что-то заставляет их давить, и ты получаешь какую-то подсознательную информацию. Но это не контакт с мёртвыми, потому что если кто-то умер, то всё – он умер!”

В юном возрасте Мэтт был очень шумным, гиперактивным (иногда даже проблемным) ребёнком. Но когда ему было примерно 13 лет, двойной удар половой зрелости и развод родителей всё перевернул. “Когда мне исполнилось 14, я начал сочинять музыку и изменился. Я стал очень спокойным. Что-то случилось, и музыка заняла ту нишу, где раньше было желание общаться. Когда мои родители развелись, я полностью сменил круг друзей и стал в итоге дружить с Домом. Я всегда увлекался музыкой, но никогда не выступал. Я всегда очень нервничал, и поэтому выступления никогда не доставляли мне удовольствия. Но где-то лет в 14 я перестал чувствовать себя неуютно, и мне вдруг захотелось выступать”. Первый опыт выступления Мэтта на сцене состоялся, когда он выиграл школьный конкурс талантов, исполняя буги-вуги на пианино.

“Я выиграл тот конкурс, все меня поздравляли, и я подумал, что это здорово. И тогда мне захотелось найти еще что-нибудь крутое, я огляделся и – о, смотрите! Гранж!”

А всё остальное, по их словам, это “Showbiz”.

Мэтт и Дом берут в группу школьного приятеля Криса; выигрывают местный конкурс “Битва групп”, наложив макияж, назвавшись Rocket Baby Dolls и разбив оборудование всех остальных групп; довольно много слушают такие группы, как Nirvana, The Wedding Present, Elvis, Abba и Sonic Youth; выступают в одних и тех же пабах Девона в течение 4-х лет; дают убийственное выступление в “In The City’98”; за счёт Мадонны летят на рождество в Лос-Анджелес, чтобы там подписать контракт с американской звукозаписывающей компанией. И наслаждаются каждым моментом всего происходящего.

“Я всегда знал, что стану рок-звездой, – ухмыляется Мэтт. Хотя, по-моему, многие люди думают так же. Когда нам с Домом было по 13 лет, мы думали, что к 17 годам уже будем мировыми звездами!”

О боже, последние 4 года вам, должно быть, пришлось тяжело…

“Я думаю, скоро может начаться война, – вздыхает Мэтт, уставившись на суматоху, которую создают венские покупатели, отхватившие, по-видимому, по дешевке ботфорты. Всякий раз, когда население доходит до определенного состояния, особенно мужское население, то все разрешается войной.”

Война! Для чего она нужна? Чтобы убивать нацистов, да? Их, одетых в деловые костюмы, полным-полно в палатах правительства, расположенных совсем недалеко отсюда. Они занимают половину мест в австрийском парламенте, называя себя «Партия свободы». Свобода, кажется, для всех, кроме негров, индийцев, китайцев или других расовых меньшинств, или любого, кто не соглашается с ними. ООН собирается наложить дипломатические санкции, но Muse и Melody Maker уже здесь, и мы можем неслабо забросать чем-нибудь. Давайте, парни, достанем их!

“Я не могу прокомментировать эту ситуацию, – говорит Мэтт, которому явно некомфортно от вопроса. Но не существует хорошего способа сделать так, чтобы разные культуры могли жить вместе. Кто-нибудь всегда будет ненавидеть правительство”.

Апатия! Это то, с чего всё начиналось у нацистов! Да к чёрту комментарии, просто пойдемте и поколотим их палками!

Мэтт воодушевляется: “А я бы это сделал. Не потому, что я верю во всё это, а потому, что это было бы смешно”.

ОК, парни, тогда вы берите пустые бутылки из-под колы, а я возьму газеты и бензин, и мы сделаем несколько коктейлей «Молотов»! Это будет в духе группы The Clash и т.п.

“Вообще-то, важно, чтобы в школе преподавали курс «СМИ». Это надо ввести в программу обучения уже, бл***, лет с шести. Я изучал СМИ в старших классах и узнал столько дерьма. Я просто стал вспоминать всё, что видел по ТВ, когда был юнцом, и подумал, что всё это было дерьмом собачьим! СМИ играют важную роль в воспитании в наши дни”.

Э-э-э...ещё 30 секунд назад ты хотел поколотить бейсбольной битой парламентариев, а теперь считаешь, что мы должны бороться с фашизмом путём просвещения детей ясельного возраста в области СМИ?

“Да”, – кивает Мэтт, – именно так. Таким образом Гитлер получил власть. Он использовал СМИ. Люди бездумно проглатывают информацию, которую им дают. Это уже похоже на новую религию. СМИ становятся очень могущественными, оказывают слишком большое влияние. И люди, которые всем этим управляют, явно не такие уж хорошие”.

То есть, СМИ выходят за рамки?

“Да, возможно”, – кивает Мэтт.

Значит, ты будешь сидеть в сторонке и смотреть, как они вторгаются в Польшу?

Мэтт откашливается:

“Не думаю, что нам стоит обсуждать политику, поскольку мы в ней не особенно разбираемся”.

Хм, однако, нельзя ожидать, что эти трое парней, выросшие в комфортабельных английских домах, вдруг превратятся в сумасшедших придурков. Muse интересуют более духовные дела – дела души, сердца и филейной части. Mэтт ненавидит то, как "наука разрушает все человеческие мифы. Т.е те вещи, в которые нам так нравится верить. Например, что где-то есть рай, куда уходят люди. И тут приходит наука и говорит: “это всё дерьмо собачье”, и разрушает твой миф.”

Отсюда и тема театрально претенциозного нового сингла Sunburn, – осуждение науки за её способность несерьёзно относиться к нашему естественному инстинкту размножения. Ну, или что-то в этом роде.

“Мотыльки летят на лунный свет, когда им хочется спариваться, – объясняет Мэтт. – Они просто не знают, что в их мозгах изначально запрограммировано так, чтобы они летали на этот свет под определенным углом всё время, нон-стоп. И иногда они ударяются об электрическую лампочку. Вы знаете, каково это? Бзззт. Бзззт. Да! Я нашёл всё то, что искал! Так что наши выходы в космос и технологии есть не что иное, как какое-то таинственное воспроизведение программирования, которое заставляет нас делать нечто более сложное, чем основные функции человека”.

А что является твоей электролампочкой?

Мэтт смеётся:

“Женщины. Дело в том, что лампочка – это искусственный инструмент, который заставил мотылька изменить курс его полёта неестественным образом. Если бы не было такой вещи, как технология, мы бы до сих пор жили, как животные, и радовались бы тому, что можем добраться до нашей «лампочки». Но появилась наука, и всё пошло не так.”

Философия. Внутреннее смятение. Потрясающее сценическое обаяние. Симпатичное лицо, которому необходима пара пирогов (??). Замысловатая лирика. Отличная задница. Ты, Мэтью Беллами, сумасшедший магнит, необычная бомба, которая вот-вот взорвётся.

“Однажды я общался с парой фанаток как обычный парень. Это было после концерта, и они казались нормальными, обычными девушками. Но, когда стало совсем поздно, и пришло время прощаться, они вдруг покраснели, стали плакать и говорить, что безнадёжно влюблены. Всё это было так внезапно. Такое случалось дважды, и обе они сказали, что бросили своих бойфрендов или что-то типа того. Эта история заставила меня осторожнее относиться к тому, что я говорю людям”.

Такое поведение тяготит тебя?

“Я не очень хорошо чувствую себя из-за такого поведения. Потому что, с одной стороны, мне как-то не по себе, а с другой стороны, это заставляет меня чувствовать себя немного грязным. Кстати, а что насчёт клейкой ленты на сосках, Дом?”

“Чего? О…”, - Дом заливается краской.

“Кое у кого была клейкая лента на сосках”.

Так ты кому-то на соски наклеил изоленту?

Дом ещё больше краснеет:

“Нет, я просто отклеил её от сосков одной девушки”.

А идея насчёт клейкой ленты была твоей или девушки?

“Её”.

А аварийная сигнализация, случайно, не сработала?

Дом уже почти побагровел:

“У неё эта лента была только на ёё “инструментах”.

Мэтт, хихикая, толкает его локтем:

“Дом представляет порочную сторону нашей группы”.

Всё это происходило до того, как начался концерт в венском Libro Music Hall.

Удар! Гитара летит в ударную установку, и разлетающиеся тарелки чуть не сносят голову Дома. Дрязг! Микрофонная стойка Мэтта со всего маху летит в сторону оркестровой ямы, почти задевая массивного австрийского охранника, который становится первой жертвой мировой войны Мьюз.

Опьяняющее шоу очень близко к своему завершению, но секьюрити очень раздражён. Мэтту тут же советуют быстро сваливать в аэропорт, пока дорожная команда отвлекает охранника, притворяясь, что ищет в словаре немецкое значение слова “судебное разбирательство”. Дом и Крис нервно открывают светлое пиво. Напряжение растёт.

“Ему надо быть осторожнее, – говорит Крис. – В Астории он разбил микрофонную стойку, и осколки разлетелись до микшерного пульта. Такие вещи могут поранить кого-нибудь”.

Однако сегодня всё завершается рукопожатием, армия Muse марширует дальше, Австрия завоёвана без труда. Через несколько недель Muse начнут тур по Британии. Рекомендуем вам начать рыть траншеи уже сейчас.

Tags: ст2000, ст00, MelodyMaker

Write a comment

Comments: 0